Фатальный архаизм

С давних пор считалось нормой, что судебному производству предшествует процедура оздоровления разладившихся партнерских отношений. По мнению Гегеля, иначе вероятны процессуальные эксцессы: «Поскольку сторонам предоставляется право пройти весь тот длинный путь разветвленных формальностей, которые есть их право, а такие формальности могут быть обращены им во вред и даже превращены в неправовое орудие, чтобы защитить стороны и само право… от злоупотреблений, возможных в судопроизводстве, следует вменить сторонам в обязанность обратиться, прежде чем они передадут дело в официальный суд, к простому (третейскому, мировому) суду и попытаться прийти к соглашению» [2].

В современных условиях эта концепция переживает ренессанс, только акцент сместился на коррекцию недостойного поведения субъектов гражданских правоотношений вопреки презумпции их добросовестности и разумности. Принято считать, что без заградительного барьера в виде сроков давности и государственной пошлины функционирование судебной системы затрудняло бы кверулянтство. Оно послужило также одним из поводов внедрения предсудебного порядка защиты нарушенных или оспариваемых прав.

Однако избыточность методов предохранения органов юстиции от сутяжников, наряду со стремлением ограничить количество обращений в суды, способствует судебной волоките. А медлительность, нерасторопность правосудия в масштабах экономики страны оборачивается астрономическими величинами материальных потерь и упущенной выгоды, подсчитать которые едва ли возможно.

Представляется нерациональным тотальное распространение «отлагательного регламента» на любые возникающие из гражданских правоотношений споры.

В соответствии с ч. 2 п. 2 ст. 10 «Судебная защита гражданских прав» Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее – ГК РБ), как правило, перед судебным разрешением спора между индивидуальными предпринимателями и / или юридическими лицами истец должен самостоятельно отстоять свои права, причем обязательно предъявить должнику письменную претензию – безальтернативное предложение (требование) о добровольном исполнении обязательства, если иное не установлено законодательными актами или договором.

Порядок предъявления претензии, согласно указанной норме ГК РБ, устанавливается законодательством или договором. Наличие здесь сочинительного (разделительного) союза «или» вместо подчинительного «если, то» (условие) с незначительной редакцией контекста не позволяет рассматривать данное материально-правовое предписание как диспозитивное, оставляющее правоотношение полностью на усмотрение сторон. Если существует законный императив, действует именно он безо всяких «или». На это указывают другие общие нормы гражданского права.

Так, ч. 3 ст. 2 «Основные начала гражданского законодательства» ГК РБ провозглашает свободу в установлении прав и обязанностей на основе договора и в определении любых его условий, не противоречащих законодательству. Если договор в чем-то противоречит ему на момент заключения сделки, таковая в этой части недействительна на основании ст. 169 «Недействительность сделки, не соответствующей законодательству» ГК РБ (без права переделки) и, как правило, ничтожна. Если же несоответствие образовалось ввиду последующего вступления в силу нормативно-правового акта, установившего обязательные для сторон правила, возникшие пороки содержания договора устранимы. Нужно лишь успеть до прекращения соглашения переподчинить его условия этим правилам, кроме случаев указания в обновленном законодательстве иных последствий. Настоящее следует из п. 2 ст. 392 «Договор и законодательство» ГК РБ.

Законом Республики Беларусь от 10.01.2011 № 321-З (далее – закон) восстановлен и включен в Хозяйственный процессуальный кодекс Республики Беларусь (далее – ХПК) отмененный несколько лет назад как рудимент арбитражного судопроизводства претензионный порядок урегулирования спора в виде одноименного приложения (далее – приложение к ХПК).

Названный порядок буквально действует, «если иное не установлено законодательными актами или договором». Эта цитата – окончание нормы, при прочтении которой целиком очевиден присущий ей альтернативный смысл, как и соответствующей норме материального права (ст. 10 ГК РБ). Причем ни там, ни там не ограничивается понятие «иное» в части форм коммуникаций сторон.

Отсюда вытекает, что подача претензии – условно-обязательное действие, совершать которое надо только в отсутствие некого «иного досудебного порядка», т. е. заменяющего собой претензионный путь. Как следствие, допускается вариативность внесудебного поведения сторон, имеющего процессуальное значение для последующего разбирательства. Поэтому в названии Приложения к ХПК уместнее было использовать предикат «досудебный» вместо более узкого по смыслу «претензионный». Кроме того, отсутствует нормативная необходимость прописывать этот порядок во вновь заключаемых договорах или изменять появившиеся до вступления в силу Закона.

Например, в постановлении апелляционной инстанции Экономического суда г. Минска по делу № 150-3/2011/325 сказано, что «в связи с введением нормы об обязательном письменном предложении о добровольном урегулировании спора» участники договора должны привести его в соответствие с законодательством. Действительно, договор заключен до вступления в силу Закона. Между тем стороны изначально предусмотрели переговоры как условие последующего обращения в экономический суд «по поводу исполнения, дополнения договора или в связи с ним». Такая «предарбитражная оговорка» не противоречит Закону. Поэтому нет необходимости ни в предоставлении суду доказательств направления или рассмотрения претензии, ни в подтверждении отказа от нее (помимо договора в действующей редакции).

Причем апелляционный суд никак не обосновал свое притязание на адаптацию договора к законодательству. Правовые нормы, вроде бы подлежащие применению, не будучи конкретно названными, могут быть выявлены методом индукции. Однако таким же или подобным способом невозможно установить, в чем договор должен быть приведен в соответствие с законодательством (либо в чем имеется противоречие между ними). Чтобы предусмотреть претензию? В этом нет смысла при условии отрицания, что Закон не допускает выбора. Если в том, что претензия не нужна, то от этого не меняется существо правоотношения (непретензионный порядок), вследствие чего является излишним дублирование в договоре двойственного требования измененного законодательства.

Мнение о несоблюдении истцом досудебного порядка, в данном случае – «иного», отличного от претензионного, противоречит обстоятельствам дела. Ответчику было предложено погасить долг. А общая сумма взыскания, рассчитанная и обоснованная в иске и дополнении к нему, вытекает из суммы объявленных ответчику требований.

В плане изложения сведений, имеющих юридическое значение, иск и дополнение соотносятся как целое и его акцессорная часть до принятия последней к производству (по крайней мере, на стадии рассмотрения вопроса об этом, после чего они сливаются). Значит, они взаимозависимы, и содержащиеся в них сведения имеют перекрестный характер. Коммуникации были, на каждое деяние имеется противодействие, включая бездействие. Следовательно, правомерность обращения за судебной защитой подтверждается при полном и всестороннем, объективном и беспристрастном рассмотрении дела.

В обжалуемых постановлениях не дана правовая оценка деловой переписке между сторонами и ее соответствию понятию переговоров, не прослеживается закономерность замещения ими претензии. На это указано кассационной коллегией,

отменившей акты нижестоящих инстанций об отказе в принятии дополнения к исковому заявлению (увеличение денежных требований) и направившей дело для повторного рассмотрения вопроса о возбуждении производства.

Претензионный порядок как таковой оправдан в отдельных случаях, когда это особо оговорено в специальных законодательных актах. Так, на основании ч. 1 ст. 57 Закона Республики Беларусь «Об автомобильном транспорте и автомобильных перевозках» иск к перевозчику, вытекающий из обязательств по перевозке груза, должен быть обусловлен хотя бы частичным отказом перевозчика удовлетворить претензию либо неполучением от него ответа. Подчеркнем: конфликт возник до претензии.

Российские правоведы в качестве иллюстрации досудебного урегулирования спора чаще всего обращаются к п. 2 ст. 452 Гражданского кодекса Российской Федерации. Между тем до получения отказа на предложение изменить или расторгнуть договор либо до истечения установленного срока для ответа другой стороны нет данных о предмете спора. Нечего и в суд заявлять. В этом смысле предложение (оферта) не считается «досудебным». Лишь только когда разногласия проявятся, возникает основание для подачи иска, в частности, когда существенное изменение обстоятельств, из которых стороны исходили при заключении договора, коснулось одной из них, а вторая не разделила намерений первой (ст. 451 ГК РФ). До этого момента иск подавался бы «против обстоятельств».

Надо признать, российское законодательство мягче белорусского регулирует эти отношения (до поры, до времени). Впрочем, правовые системы соседних государств гармонизированы, нормы и принципы права обычно одинаковы (равно как и его недостатки), только нумерация отличается. Так, п. 8 ст. 125 «Форма и содержание искового заявления» Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации лаконично предусматривает обязательное включение в исковое заявление сведений о претензионном или ином досудебном порядке, предоставляя участникам спора догадываться, как поступить, если его соблюдение не предписано федеральным законом или договором. Изложить ли арбитражному суду собственное критическое мнение по этому поводу либо совсем опустить этот раздел на свой риск?

Как раз этим вопросом озаботился Верховный суд Российской Федерации, направивший в Государственную Думу исх. № 1-ВС-4967/2014 от 24.10.2014 с проектом закона «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс…». В пояснительной записке к нему досудебное урегулирование споров представлено как непреложное правило. А посему всякое исковое заявление должно включать информацию о нем, иначе подлежит даже не оставлению без движения, но возвращению без рассмотрения. Повышение «эффективности правосудия и качества работы судебной системы» зависит, оказывается, от этого, но отнюдь не от уровня юриспруденции, квалификации и добросовестности судей и организационно-технического обеспечения их деятельности, а также медиа- и общественного контроля

за нею.

Превентивные формальности к судопроизводству присовокуплены, в первую очередь, ввиду высокой трудовой нагрузки на судей. Предполагается, она должна снизиться за счет того, что тяжущиеся стороны будут результативнее договариваться между собой благодаря законодательно вмененной им необходимости. Одновременно от них ожидается выработка юридически качественной документации, оценить которую позднее станет проще суду, если все-таки потребуется его вмешательство.

Судья Арбитражного суда Саратовской области М. Медникова отчетливо видит здесь скрытый резерв уменьшения «обращений в арбитражный суд с «бесспорными» требованиями» [1]. Соблюдение досудебного порядка расценивается в качестве обязательного условия реализации права на суд. Звучат также аргументы в пользу принятия пространной претензионной инструкции, чтобы еще глубже вторгнуться в частноправовые отношения.

Иными словами, предпосылкой досудебных процедур послужило умозрительное сопоставление гипотетически поспешного и поверхностного искового заявления, с одной стороны, с априори выдающейся претензией и якобы преимущественно возникающим из нее консенсусом сторон – с другой. Если же стороны откажутся от претензионного порядка, подразумевается, что хотя бы прибегнут к иным формам коммуникаций. И когда сами все же не договорятся, то, по крайней мере, сформулируют и представят суду максимально аргументированные доводы.

Сразу возникают вопросы. Разве в иске и отзыве на него недостаточно отчетливо и грамотно воспроизводятся обстоятельства конфликта, излагаются доказательства этих обстоятельств, а также ненадлежаще обосновываются процессуальные позиции сторон со ссылкой на законодательство? А если неизбежно складывается такое положение, может ли исправить его (предупредить) своеобразный квалификационный «профминимум» для заинтересованных лиц?

Тем более что опосредование любого устремления к судебному разбирательству конкурирует с принципом диспозитивности гражданских прав, закрепляющим свободу воли субъектов прав (абз. 10 ч. 2 ст. 2 ГК РБ), включая наличие у потерпевших возможности беспрепятственно обращаться за судебной защитой напрямую по своему усмотрению.

Из этого общего правила могут быть изъятия, но не наоборот: само оно не должно становиться факультативным, а досудебный порядок – всеобщим. К тому же потенциальный ответчик пользуется привилегией пассивного поведения. Впрочем, с него могут быть взысканы судебные расходы независимо от исхода дела на основании ст. 1331 «Отнесение судебных расходов на лицо, злоупотребляющее своими процессуальными правами и не исполняющее свои процессуальные обязанности» ХПК (ч. 1 ст. 111 АПК), если он не отреагировал на претензию. Для этого нужно, чтобы «дело возникло вследствие нарушения досудебного порядка». Однако следовать прямому смыслу данной процессуальной нормы весьма затруднительно, если не сказать – невозможно. Собственно гражданское дело возникает по другим причинам, но не оттого, что ответчик проигнорировал претензию.

Притом отсутствие ответа на претензию, отправка которой подтверждена, не препятствует направлению иска в экономический суд, но демонстрирует, что подобные досудебные сношения не всегда продуктивны: конфликт затягивается, отчего его негативные последствия поступательно усугубляются. Растут судебные издержки, пени, инфляционные потери и прочее, или истец длительное время остается в заблуждении относительно правомерности иска.

Вместе с тем, проявляется целесообразность подачи иска за две недели до истечения общего срока рассмотрения претензии (30 дней), если только взаимозависимая хронологическая последовательность между ними не предусмотрена специальным законодательным актом.

Определение о принятии либо оставлении искового заявления без движения должно направляться участвующим в деле лицам не позднее пяти дней со дня его поступления в экономический суд, согласно ч. 4 ст. 161 «Принятие искового заявления и возбуждение производства по делу» или ч. 3 ст. 162 ХПК соответственно. Затем в течение двух недель, в том числе отведенных на устранение возможных недостатков иска, неизбежно появится информация о ходе претензионного говорения.

До этого момента суд не вправе возвращать иск, оставленный без движения по причине отсутствия сведений о рассмотрении ответчиком обращения истца. Если на него поступит отрицательный ответ или положительный с неприемлемыми условиями, возвращенный иск все равно придется подавать заново в неизменном виде. Если же претензия остается безрезультативной, когда ответ не дан, тогда возврат иска по формальному признаку тем более неправомерен. В частности, отмалчивание не может означать согласие или несогласие с выдвинутой претензией, но указывает на уклонение адресата от непосредственного урегулирования спора. Получается, что его не вполне правомерное поведение стало на время непреодолимым препятствием для судебной защиты.

Следовательно, разрешение вопроса в пользу истца о соблюдении досудебного порядка приурочивается к подготовительному заседанию (ст. 171 ХПК). Оно должно состояться в течение 15 суток со дня поступления искового заявления в суд (ст. 169 «Срок подготовки дела к судебному разбирательству» и ч. 2 ст. 170 «Действия судьи суда… при подготовке дела к судебному разбирательству» ХПК) (с учетом выходных и праздничных дней), если только по делу не проводится примирительная процедура.

Затем не позднее двух месяцев, согласно ч. 1 ст. 175 «Срок рассмотрения дела» ХПК, дело рассматривается по существу, в том числе, когда рассмотрение началось сразу после дебютного заседания. И чем скорее при посредстве государственного принуждения будет исключена ситуация нарушения прав и законных интересов, имея в виду и необоснованное предъявление иска (то есть с оставлением требований частично или полностью без удовлетворения), тем лучше для общественных отношений в целом. Хотя бы за счет обогащения судебных обзоров поучительным прецедентом.

Более того, даже собственно факт возбуждения производства по делу должен усилить мотивацию к исполнению просроченного обязательства либо, наоборот, к отказу от сомнительных требований (в том числе через мировое соглашение, изменение основания или предмета иска и т. д.). Если притом оказавшиеся «у последней черты» стороны не готовы к единственно правильному шагу, можно рассчитывать на «признание и взаимное удовлетворение законных интересов и требований» при содействии посредника. За счет отложения судебного разбирательства сроком до одного месяца по обоюдному ходатайству (ст. 156¹ «Сроки примирительной процедуры» и ч. 2 ст. 179 «Отложение судебного разбирательства» ХПК) для них открывается возможность плодотворного сотрудничества между собой и достижения взаимовыгодного соглашения. Рассмотрение дела с принятием по нему решения должно закончиться в пределах общего срока.

Вместе с тем, согласно абз. 11 ст. 146 ХПК, суд вправе приостановить производство в случае назначения примирителя, и тогда рассмотрение дела пролонгируется пропорционально продолжительности примирительной процедуры, если сторонам не удастся раньше прийти к мировому соглашению или соглашению о примирении.

В общем, до завершения производства в суде первой инстанции у каждого участника дела имеется достаточно шансов взвесить судебные перспективы и откорректировать поведенческую линию. Тем самым можно избежать неблагоприятного развития событий: назначения дорогостоящих экспертиз; удовлетворения иска в полном объеме или отказа в нем к невыгоде обязанного или притязающего субъекта соответственно.

К тому же зачастую сторонам судебным определением о принятии иска вменяется в обязанность проведение переговоров на предмет мирового соглашения, а также предоставление ответчиком отзыва на иск, что схоже с письменными переговорами. Пусть переговариваются вплоть до разрешения дела по существу. В сочетании с досудебным порядком образуется многоступенчатая модель предварительной достаточной верификации судебного акта без забюрократизированного отстранения судей от этой задачи.

Будет время подумать и после постановления решения, которое вступает в законную силу через пятнадцать дней (снова плюсуются нерабочие дни) со дня его принятия (ст. 204 ХПК). Этот момент смещается до рассмотрения апелляционной жалобы, что не исключает проведения в суде второй инстанции примирительной процедуры. По содержанию и смыслу она фактически соответствует досудебному урегулированию спора, но подкрепляется авторитетом примирителя и легитимируется судом. Впрочем, стороны и без побочной помощи могут прекратить дело мировым соглашением.

Кстати, когда имеется несколько процессуальных соучастников, и только с одним не было предварительно достигнуто соглашение относительного условий непретензионного инициирования судебной тяжбы, до обращения в суд придется какое-то время ждать ответа по претензии или постараться согласовать с ним особый порядок общения одновременно с остальными соответчиками.

Таким образом, начало и без того продолжительной стадии разрешения судебного дела отодвигается, в том числе на период пересылки и рассмотрения претензии, без гарантий адекватной компенсации упущенного времени.

Представляется также, что «порядок применения претензионного порядка» излишне регламентирован. Когда контрагенты поддерживают устойчивые хозяйственные связи либо подолгу не могут разрешить осложнения между собой, «бомбардируя» один другого почтовой корреспонденцией, нет нужды в установлении столь затяжного срока рассмотрения претензии. Разве только вероятный кредитор окажется достаточно прозорливым, чтобы заранее согласовать укороченный срок. Это разрешено в соответствии с п. 6 Приложения к ХПК. Конечно, никогда не поздно поменять условие договора, но у противной стороны могут быть свои воззрения насчет приближения грозящего ей суда.

Важно учитывать также, что после начала судебного процесса истец де-факто лишен возможности выставлять в претензионном ключе требования, касающиеся мер обеспечения исполнения обязательства ответчика (особенно по длящимся правонарушениям). Каждый раз претензия устаревала бы. Поэтому заявленными в претензии требованиями по основному обязательству должны де-юре охватываться штрафные санкции, равно как и увеличение первоначальной суммы, хотя бы они и не были доведены до должника в рамках «суммы претензии и ее расчета». Иначе полная судебная защита имущественных прав кредитора исключается, поскольку постоянный рост пеней или процентов за незаконное пользование чужими денежными средствами предполагал бы длительный период досудебного урегулирования по каждому новому дополнительному требованию (отдельному или изменяющему ранее заявленное).

В принципе, об этом говорится в п. 1.4 письма Высшего Хозяйственного суда Республики Беларусь (ВХС) от 24.02.2011 № 02-38/380В: «В претензии о необходимости погашения основного долга может быть указано на необходимость оплаты пени и процентов по состоянию на определенную дату (без конкретной суммы), что расценивается как соблюдение претензионного порядка по всем трем требованиям». Однако это руководящее разъяснение девальвирует идею претензионного порядка. Ибо «необходимость оплаты» изначально существует де-юре без включения в претензию общего места, не несущего экономико-юридической нагрузки.

Кроме того, при переходе из приказного производства в исковое в порядке ст. 224 ХПК заявление о возбуждении приказного производства расценивается как досудебное урегулирование спора (перед подачей ходатайства с иском). Причем дела о выдаче определения о судебном приказе рассматриваются в срок до двадцати дней. Почему бы не придать аналогичное значение исковому заявлению, если в ожидании его рассмотрения ответчик имеет даже больший срок для юридического самовыражения? Или нужно и в приказное производство вводить досудебный порядок.

Как бы ни было, предоставление сторонам возможности неспешно улаживать частный конфликт один на один менее важно, чем скорейшее разрешение судом гражданского дела, особенно учитывая, что даже рассмотренная претензия (или другая состоявшаяся досудебная процедура) не позволяет получателю оной, как сказано в упомянутом выше руководящем письме со ссылкой на ст. 167 «Предъявление встречного иска» ХПК, предъявить исковые требования без встречной же претензии или обоюдного ходатайства о примирении. Правда, через три месяца Пленум ВХС постановлением от 27.05.2011 № 6 (абз. 5 п. 11) (далее – постановление № 6) дезавуировал эту рекомендацию со ссылкой на ту же статью ХПК.

Набор таких крайностей и метаний на фоне некоторого косвенно зависимого улучшения качества судопроизводства провоцирует разбалансирование платежной дисциплины, нарушение налоговых обязательств и прочее. В том числе с течением времени становится все труднее устранить дефекты результата строительно-монтажных работ, возместить упущенную выгоду...

Претензия, переговоры, мемы

Поскольку законодательно не определена дефиниция «иное» как нечто противоположное претензионному порядку, первичный способ умиротворения сторон может быть каким угодно или вообще отсутствовать. Свобода договора оставляет на их усмотрение различные варианты досудебного урегулирования спора:

1. Прямое исключение методом отрицания («не применяется»), то есть без замещения претензии чем-либо другим, чтобы иметь возможность в любой момент прибегнуть к правосудию;

2. Установление защитного периода: подача иска не позднее двух недель после предоставления налогового отчета за квартал, истечение определенного календарного срока с момента, когда потерпевший узнал о нарушении своих прав;

3. Введение предварительных согласительных процедур взамен претензии: привлечение медиаторов, сверка расчетов, интернет-конференция;

4. Комбинация вышеперечисленного в любых сочетаниях: переговоры по основному обязательству и претензия по пеням, переговоры с генеральным подрядчиком и претензия заказчику, финансирующему работы, смс-уведомление о подаче иска и прочее.

Если отсутствует соглашение касательно отказа сторон от досудебного порядка или его видоизменения, претензия обязательна в силу ст. 10 ГК РБ, поскольку ХПК диктует приоритет претензионного. Истцу тем более не остается иного, кроме как подать претензию, если требование возникло из неосновательного обогащения или причинения вреда (деликт) и других внедоговорных отношений.

Включенные в договор процедурные положения, регулирующие претензионный документооборот, не применимы в части, противоречащей ХПК. Стороны правомочны, как сказано выше, заранее договариваться всего лишь о сроке ее рассмотрения. Поэтому инициатор судебного разбирательства должен следовать нормативным указаниям о форме, содержании, порядке предъявления претензии.

Таким образом, действующим законодательством установлено, что претензия – обычная форма урегулирования разногласий, обуславливающая судебный процесс, но не чрезвычайная. Исковое заявление не будет рассмотрено без нее, с учетом диспозитивности абз. 5 ст. 151 «Основания для оставления искового заявления без рассмотрения» ХПК, при совокупности двух условий:

– не соблюден данный порядок досудебного урегулирования спора;

– этот порядок соответствует законодательным требованиям (для данной категории споров) либо договору.

Оставление без рассмотрения (без движения) искового заявления по мотиву несоблюдения не применимого к конкретному делу досудебного порядка неправомерно. Чтобы этого не случилось, нужно разграничить претензионный и иные порядки, как сделано выше, а также «препарировать» непретензионный порядок на предмет выявления его особенностей.

Например, переговоры могут проходить по-разному. Кредитор вправе направить должнику произвольную претензию, предложение о встрече,

заявление, петицию с предупреждением о штрафных санкциях и т. п. А другая сторона может подать отрицательный ответ на такое обращение или положительный, не совершая притом встречных действий, или вообще умолчать.

На переговоры не распространяются требования ХПК, относящиеся к претензии, иначе они приравнивались бы вплоть до взаимозаменяемости. В том числе из переговорного порядка не следует необходимость предварительного доведения до ответчика алгоритма и результата исчисления суммы будущих судебных требований. Тогда как точный расчет взыскания является обязательным компонентом претензии. Но надо понимать, к примеру, что невозможно интегрировать в нее содержание смет и актов (справок) о стоимости выполненных строительных работ (затратах). В связи с этим расчет обязательств может быть приобщен к ней или передан должнику

отдельно.

Предельные сроки рассмотрения переговорных обращений также не регламентированы, хотя и могут оцениваться с точки зрения разумности. Отклонение от обычно нормальных условий документооборота может быть нивелировано, в том числе с объявлением перерыва в судебном заседании по ходатайству ответчика (ст. 186 ХПК), стремящегося детально вникнуть в материалы дела. Во избежание недоразумений оговоримся, что Закон Республики Беларусь «Об обращениях граждан и юридических лиц» не распространяется на требования о восстановлении прав, свобод и / или законных интересов заявителя, подлежащие рассмотрению в соответствии с гражданским и хозяйственным процессуальным законодательством (см. п. 1 ст. 2).

Тем более исковое заявление не должно оставаться без движения по мотиву отсутствия сведений о направлении ответчику претензии, не том способе отправки или доказательстве вручения (расписка, скрин-шот поискового трекера о доставке корреспонденции вместо почтового уведомления о вручении), когда предусматривается всего лишь попытка достижения согласия на переговорах.

В данном случае цель переговоров – не столько информировать напоминанием задолженности, сколько вскрыть вероятные разногласия по количеству, составу и качеству поставленных товаров (выполненных работ, оказанных услуг), сумме задолженности или сроку оплаты. Со стороны истца эта информационная акция направлена также на то, чтобы побудить должника к исполнению обязательства.

Причем юридически безразлично, например, была ли попытка призвать к исправлению недостатков результата работ или уплате неустойки за просрочку гарантийных обязательств. Если первое не обеспечено, должна быть уплачена денежная сумма без необходимости отдельно оговаривать данное следствие.

Отсюда подразумевается, что переговоры могут быть номинальными. Одна сторона обращалась к другой с какими-то инициативами, но круглые столы не проведены, оферты не акцептованы, двусторонние встречи не состоялись, протоколы не составлены. Тем не менее, эти обращения – в объективированной, письменной или цифровой (электронной) форме – имеют юридическое значение.

Во многом это зависит от судебной практики. Например, истец указал на предусмотренное договором проведение переговоров перед обращением в суд. Имеются доказательства передачи-получения сообщений истца с предложением ответчику исполнить денежное обязательство или представить встречные предложения. Однако апелляционная инстанция Экономического суда г. Минска, отказывая в удовлетворении жалобы на возвращение иска по делу № 01-18/426/2014/630а, назвала безосновательным «довод заявителя со ссылкой на пункт договора» о значимости переговорных формальностей. Никаких правовых норм и фактических обстоятельств дела, из которых сформировалось критическое внутреннее убеждение членов коллегии в отношении особенностей досудебного урегулирования данного спора, не приведено. Свою процессуальную позицию она мотивировала, применив методом от противного п. 11 постановления № 6: «Соблюдение претензионного порядка не требуется, когда в силу требований законодательных актов стороны не вправе в досудебном порядке урегулировать спор» (абз. 8).

Помимо недостаточности употребления подзаконного акта, заметно несовершенство логики суждения «от абстрактного к конкретному» о необходимости претензии, когда сторонам не запрещено самостоятельно договариваться о погашении просроченной задолженности. Во-первых, пользуясь этим правом, они имеют шанс избежать суда. Во-вторых, к чему тогда строгий формат подготовки к нему? Поэтому такой вывод является необоснованным ввиду нарушения части 5 ст. 108 «Оценка доказательств» ХПК (доказательства отвергаются мотивированно).

Сравнение данного примера с приведенным выше (когда переговоры были приняты в итоге за досудебный порядок) показывает, что вопросы

досудебного урегулирования правильнее рассматривать в подготовительном заседании. Для решения проблемы несовпадения взглядов нужно отделить нормативно-правовые моменты от случайных, продиктованных субъективным мнением без опоры на законодательство, что можно объективно установить только в состязательном процессе.

Именно так устанавливается истина по делу, и, собственно, этой цели способствует институт судебного разбирательства. А многообразие форм вне- и судебных коммуникаций, направленных на достижение общности мнений, показывает условность досудебного порядка. В противном случае можно продлить его до 6 месяцев либо возвести в абсолют с отменой судебного вмешательства по многим категориям споров. Достаточно оставить медиативные процедуры для «поддерживания правопорядка, формирования обычаев и этики делового оборота, содействия становлению и развитию партнерских деловых отношений, укрепления авторитета судебной власти, снижения конфликтности в обществе в целом», как на то указывают высшие судебные инстанции союзного государства.

В конце концов, следующей стадией упрощения судопроизводства станет официальный переход к прецедентному праву, что наверняка повысит степень оперативности и единообразия в разрешении судебных казусов.

Пристатейный библиографический список

1. Медникова М. Установление факта несоблюдения досудебного регулирования споров арбитражным судом: проблемы применения процессуальных норм //Арбитражный и гражданский процесс. – 2006. – № 11. – С. 20–25.

2. Философия права. – М.: Мысль, 1990. – С. 529.

References (transliterated)

1. Mednikova M. Ustanovlenie fakta nesobljudenija dosudebnogo regulirovanija sporov arbitrazhnym sudom: problemy primenenija processual’nyh norm //Arbitrazhnyj i grazhdanskij process. – 2006. – № 11. – S. 20–25.

2. Filosofija prava. – M.: Mysl’, 1990. – S. 529.